“Лизавета Ивановна с трепетом вошла к себе, надеясь найти там Германна и желая не найти его…
Не прошло трёх недель с той поры, как она в первый раз увидела молодого человека,
никогда с ним не говорила, никогда о нём не слыхала…
ДО САМОГО СЕГО ВЕЧЕРА. СТРАННОЕ ДЕЛО.”
Гравюра Лавьель по рис. Гаварни. [Фигуры бального танца]. 1830-е.[1]
“В самый тот вечер на бале Томский,
дуясь на молодую княжну Полину,…
позвал Лизавету Ивановну
и танцовал с нею бесконечную мазурку…
Он шутил над её пристрастием
к инженерным офицерам.”
“ — От кого вы всё это знаете?
— От приятеля известной вам особы…
его зовут Германном.
Этот Германн лицо истинно романтическое:
у него профиль Наполеона, а душа Мефистофеля.
Я думаю, что на его совести
по крайней мере три злодейства.”.
Я.П. де Бальмен. [Бал в дворянской усадьбе]. 1830-е.[10]
Я.П. де Бальмен. [Бал в дворянской усадьбе]. 1830-е.[10]
“ — Да где ж он меня видел?
— В церкви, может быть, на гуляние.
Бог его знает!
Может быть,
В ВАШЕЙ КОМНАТЕ
ВО ВРЕМЯ ВАШЕГО СНА:
от него станется.”.
“Слова Томского были ничто иное, как мазурочная болтовня,
но они глубоко заронились в душу молодой мечтательнице.”
